Человек — кошмар экосистемы. Возможно ли это изменить, или хотя бы как-то ослабить, нейтрализовать? Юваль Харари, основываясь на последних достижениях физической антропологии, утверждает, что «сто тысяч лет назад Homo sapiens был одним из как минимум шести видов человека, живших на этой планете — ничем не примечательным животным, которое играло в экосистеме роль не большую, чем гориллы, светлячки или медузы. Но около семидесяти тысяч лет назад загадочное изменение когнитивных способностей Homo sapiens превратило его в хозяина планеты и кошмар экосистемы».
Какое будущее ожидает наших детей в ситуации, когда угроза экологической катастрофы реальна, как никогда, причем главным ее виновником является, по общему согласию, сам человек?
Сначала пару слов о т.н. «свободе воле». На взгляд Джона Грея «свобода воли — это трюк смещения перспективы». Если мы считаем, что наши мысли это то, что определяется и является нашим решением и действием, тогда мы можем говорить о свободе воле. Но если, напротив, наши мысли есть результат того, что происходит с нами, то ни о какой свободе воли не может быть и речи. Оба утверждения, по всей видимости, крайние. А правда, как обычно, где-то в третьем месте, и, думаю, никто доподлинно не сможет доказать, в каком.
Существует не мало мировоззренческих позиций, утверждающих, что человек никогда не есть независимый агент, принимающий самостоятельные решения, но продукт определенной традиции опыта и мышления. И что именно она и задает его перспективу видения реальности. Что мышление и опыт есть не волевые решения свободного агента, а продукт генезиса интерпретации реальности в определенной историко-культурно- социальной среде (этнической, территориальной, профессиональной, религиозной или ещё какой). Как только меняется перспектива, как только у человека появляется желание/возможность/необходимость критического смещения перспективы и верификации своего видения реальности, что, как правило связано и со сменой социальной среды, он вдруг обнаруживает, что есть как минимум десятки способов интерпретаций одних и тех же феноменов. Причем интерпретаций, как минимум, не менее авторитетных и достоверных чем та, которой он жил до этого. А ещё более обескураживающе то, что мы, не смотря на все свои, в большей или меньшей степени, спекулятивные, интерпретации, продолжаем зависеть от них на порядки меньше, нежели от природы, частью которой являемся. Природы, которую подавляющее большинство традиций не учитывает в должной степени, а, порой, и отвергает, как необходимое, но все же зло, предлагая это зло преодолеть. Вот мы его и преодолеваем…
Природа все ещё подразумевается как нечто само собой разумеющееся, как что-то, что просто есть… Но сегодня и особенно завтра вряд ли можно так говорить. Достаточно обратить внимание на исчезновение — за относительно небольшой промежуток времени, — подавляющего большинства видов животных на планете, большей части растительности, большей части доступных полезных ископаемых, а также природной пищи, чистого воздуха и питьевой воды. И как бы нам ни хотелось объяснить быструю деконструкцию в последние века нашего природного жизненного мира по-другому, но, по всей видимости, исторически наиболее верным будет предположение, что это как-то очень непосредственно связано с деятельностью человека в рамках подавляющего большинства традиций мышления и поведения.
Больше того, следуя Джону Грею можно даже подумать, что в современном западном мире, определяющем ситуацию на планете, поскольку именно он захватил на ней власть, доминирующие традиции поведения являются ни чем иным, как симулякрами, замаскированными в светские одежды изводами западной иудео-христианской традиции мышления и поведения.
Некоторые исследователи говорят шире — про монотеизм, включая в мировоззренческий пул, сформировавший современное западное человечество, а значит и его систему воспитания и образования, и ислам.
ПРОБЛЕМА ЭКОЛОГИИ, СВЯЗАННАЯ С ХРИСТИАНСТВОМ (АВРААМИЧЕСКИМИ РЕЛИГИЯМИ)
В развитии иудео-христианско-мусульманской (т.н. авраамической) сферы мировой культуры достаточно быстро произошла (хотя это и противоречит базовой интерпретации нормативных текстов этих религий) подмена стремления к жизни в любви ко всему миру, любовью исключительно к человеку. Причем чем дальше, тем больше эта любовь ограничивалась лишь определенными религиозно-политическими или, в позднейшей истории, этико-политическими общностями (идеологически объединенными племенами). Что для нашего разговора одно и тоже.
Вторая, и, возможно ещё более печальная подмена произошла на фоне развития проблематики вопроса о «спасении» человека. Сложно указать точную дату, но где-то в средневековье в ключевых западных традициях произошел окончательный разворот к мышлению о том, что спасение человека от собственного тщеславия, глупости, злобы и проч. (в христианской терминологии — грехов и страстей) — то есть некое совершенство мышления и действия, — доступно лишь по ту сторону смерти, в некоем загробном мире, про который мы ничего не знаем доподлинно и никогда не узнаем, доколе не умрем. Став официальной доктриной титульных конфессий Запада, это мышление, как ничто другое, из поколения в поколение культивирует в человеке безответственность и за собственную жизнь, и за мир вокруг него. Мир все больше и больше становится пространством сколь угодно опасных человеческих экспериментов, со все более и более печальными последствиями как для экосистемы, так и для самого человека.
Что делать? Самое удивительное, что относительно простой и приемлемый ответ, похоже, существует.
Во всей ярмарке человеческих амбиций, глупости и злобы, которой, по большей части, является наша история, можно отыскать и другую традицию мысли и опыта, в основе которой лежит очень простой, хотя и весьма трудоёмкий для современного человека принцип: «Не навреди!»
Не навреди земле, которая под тобой, животным, которые рядом с тобой, воздуху, которым дышит всё живое, воде, которую всё живое пьет. «Возлюби» не только «себя и своего ближнего», как учит и никак не может научить монотеизм, но и животных, и птиц, и насекомых, и растения, и деревья, и бактерии, из которых ты создан, свою планету, свой уголок космоса. Отнесись к миру как его любящее и зависящее от него дитя, а не как его своенравный властелин, преобразователь и судья.
С одной стороны этот принцип не так уж и сложен и вполне осуществим… С другой — он требует радикального пересмотра базовых человеческих установок и генетически тысячелетиями передаваемых черт характера и мышления, поэтому последовательное его осуществление потребует от людей и человеческих обществ, народов и государств реорганизации большей части жизни. Но, похоже, выбора у нас нет.
Если хотим, чтобы вообще было кого воспитывать.
