Герои мною вымышлены, но совпадения могут быть не случайны…
Петербург, старинный особняк на Фонтанке. Полночь. За окнами вой ветра, будто стонет сама история, под гнетом «новой интеллигенции». В просторном кабинете с картами «Хартленда» во всю стену, вокруг массивного стола дорогих сортов дерева встречаются трое. На столе — дугинская «Ноомахия», папка с грифом «Совершенно секретно», початая бутылка односолодового виски, небольшая иконка Николая Чудотворца в дорогом окладе. Три японский бокала для Yamazaki цилиндрической формы с тонким краем. Один пустой.
Интеллектуал (Андрей Львович, в бархатном пиджаке, в руках — зачитанный экземпляр «Четвертой политической теории»):
— Александр Гельевич прав! — он подходит к стене стучит костяшками пальцев по Евразии на карте, где Турция помечена как «Зона кибелического логоса». — Мир — это не геополитика, отец Василий! Это битва умов-Логосов! Россия — носитель гиперборейского архетипа, но чтобы победить, мы должны впустить всех: и Тангру, и Перуна, и…
Он замолкает, заметив, как священник крестит воздух. Однако чрез мгновение продолжает шепотом, будто признаётся в убийстве:
— Логосы Дугина — это… коды бытия. Россия должна стать… мотором Ноомахии!
Политик (Сергей Петрович, в костюме от Brioni, шутливо):
— Хм… А давайте проверим силу этого мифа Перуна через масштабный соц. опрос? И если он так силен, как я тут услышал, то можно его и в учебники как одну из ключевых народных скреп добавить. Мне кажется, наш народ любит… э-э… пантеон побогаче и по воинственней. Бюджет найдем. Он бросает взгляд на длинноногую блондинку-секретаршу (её попросили задержаться ради важной встречи) которая записывает: «Перун / Патриотический бренд? Проверить через соц. опросы / Статьи на тему? / Сколько это может добавить к рейтингу С.П.? В %?
Отец Василий:
— Логосы… Война… Битва… Ноомахия? «Наша брань не против крови и плоти…», — помните? А вы, батенька, мне все больше напоминаете тех еретиков, что Христа с Зевсом-Громовержцем перепутывали. А если продолжить и дальше цитировать это место из апостола Павла — «… но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего» (Еф. 6:12) То Ваши «логосы», досточтимый Андрей Львович, — скорее те самые духи злобы поднебесной, начальства и власти нынешней тьмы. Вы хотите усадить их за один стол со Христом? Который и по Священным Писаниям и по Преданиям Отцов наших православных является единственным и подлинным Логосом ? Открывает свою карманную библию, которая как будто сама перелитывается на первые строчки евангелия от Иоанна: «В начале было Слово (Логос)…». Показывает обоим.
Андрей Львович (вскидывает бровь, как дуэлянт):
— Думаю, Вы просто не поняли Дугина, не захотели понять. Его Логосы — вовсе не высшие демоны, а… мощные юнгианские архетипы коллективного бессознательного. Насколько помню Юнг ведь тоже был верующим? Узко мыслите, дорогой мой отец Василий. Россия должна стать плавильным котлом: православие, шаманизм, сталинизм. Это война онтологий…Византия против Атлантиды! Битва ключевых мировых архетипов!
Сергей Петрович (вдруг оживляется):
— Шаманизм? Отлично! Туризм на Байкале поднимем. А сталинизм… э-э… тут надо понежнее, поаккуратнее. Но мемы в VK запустить, думаю, возможно: «Сталин, Грозный и Перун — какой из архетипов ведущий?»
Питерская обычная осенняя сырость перерастает в ливень и настоящую грозу. За окном громыхает так, будто сам Молох с Перуном столкнулись в борьбе своих "онтологий".
Отец Василий (встаёт, и его фигура кажется выше ростом):
— Архетипы? Преподобный Максим Исповедник говорил о логосах твари — но все они ведут ко Христу.А вы… — указывает на книгу Дугина, — превращаете Божий замысел в кабинетную еретическую игру интеллектуалов-гностиков, разве Ваша Евразия — не очередная Вавилонская башня, где вместо Бога — старые идолы под маской старых «традиций»? У Отцов никогда не было другого понимания этих Ваших «Логосов». Мы ведь такое уже не раз проходили в истории, в нашей с Вами истории… Дугин чем-то напоминает мне Ленина. Умен, пассионарен, и… лишен эмпатии как минимум к инакомыслящим… Но думаю и более того. Искренне надеюсь, что ему не удастся реализовать свои мечты.
Андрей Львович (бледнеет, но не сдаётся):
— Вы цепляетесь за догматы! XXI век требует синтеза: православие + философия постмодерна + многополярность!
Сергей Петрович (достаёт айфон, диктует новую аудио заметку «Notes»):
— Синтез… Православие + философия пост-ультра модерна + многополярность = новая идеология… Постойте, но это же уже одобрено.
Отец Василий (перебивает, и в голосе его уже звенит сталь):
— Синтез? Вам бы почитать, как VII Вселенский Собор анафематствовал тех, кто смешивал иконы с идолами. Ваши «логосы» — те же золотые тельцы. Думаете, если назвать духа контроля и разрушения всякого инакомыслия «евразийским архетипом», он от этого станет ангелом божиим?
Андрей Львович (в нарастающей ярости сквозь зубы):
— Вы… ретроград…. Россия обречена стать Третьим Римом Дугина… Мир — очевидная арена битвы Логосов. Аполлонийский свет борется с хтоническим рёвом Кибелы! Россия — Третий Рим, но не тот, о котором вы молите… а…
Сергей Петрович (прищуривается, продолжая потешаться с хитрой ухмылкой на устах):
— Третий Рим? Если это поможет сплотить народ, ослабить санкции и увеличить экспорт нефти — пусть будет. Надо бы поднажать на Патриарха… «Третий Рим — главная скрепа!»
Отец Василий (игнорируя Сергея Петровича, вдруг мягко, как на исповеди):
— Андрей, вы ведь крещены? Помните, как в купели вас трижды погружали во имя Отца, Сына и Святаго Духа? Не во имя же «многополярности». Надеюсь, что Россия, все таки, не обречена стать заложником «Четвертой политической теории» Вашей.
Андрей Львович (неожиданно срывающимся голосом):
— Но… что, если именно мы правы? Мы, а не Вы со своей единственно возможной сакральной метафизикой? Если именно за дугинскими Логосами — правда, а вы лишь глас давно минувших дней? Как вам такой сценарий, батюшка? Мне кажется на Вашу сакральную логику сегодня уже никто и не реагирует даже. Политически, по крайней мере. Православие сегодня — скорее некая этно-социальная одежда, нежели реальная сила. Где Ваша / наша аскеза? Где Ваши /наши реальные посвященные прихожане? Много их? — Сами знаете, что тут у нас с вами все далеко не так, как надо бы. И где тогда реальная сила и место Православия? Думаю только в многополярном союзе различных духовных сил Евразии (да да, в том числе и языческих, и мусульманских, и социалистических) под эгидой Православия и при политической поддержке российской власти. Так что успокойтесь уже и лучше почитайте Александра Гельевича повнимательней. Да, возможно, что его позиция кажется Вашему высокому богословию не вполне ортодоксальна. Но он ведь, в конце концов, политолог (хоть и православный), а не богослов. А политика, отец Василий, дело намного более практическое. Она имеет дело не богословски выверенными формулами и романтическими по сути мечтами об идеальном устройстве мира и жизни, а с реальными геополитическими возможностями. Вот вы у Сергея Петровича спросите.
Сергей Петрович (Отбрасывает шутливый тон. Откидывается в кресле, пальцы сложены «домиком», взгляд расфокусирован, будто просчитывает многоходовку):
— Отец Василий, вы прекрасно знаете, как я уважаю вашу… искренность. Но позвольте мне вместе с Вами и Андреем Львовичем попробовать взглянуть на суть ваших разногласий через призму реальной политики. Хантингтон, помнится, писал о цивилизациях как о тектонических плитах — сталкиваются, пока не выстроят новый порядок. Россия — не исключение. Мы — не просто страна, мы — цивилизационный проект. И если Ильин говорил о «духовных основах государства», то Дугин дал нам язык для описания этой реальности: многополярность, логосы, ноомахия. Он проводит рукой над картой Евразии, как дирижёр, рассекающий воздух:
— Ваше православие, архетипы» Андрея Львовича, даже советское наследие — это семантические ресурсы. Современная политика — это управление смыслами. Мы не можем позволить себе роскошь наивного Православия, верящего, будто истина едина и она — в постановлениях Вселенских Соборов. Постмодерн научил нас: истина — это то, что консенсусно, то, что работает.
Андрей Львович (с усмешкой):
— То есть Христос для вас — просто часть культурного кода?
Сергей Петрович (небрежно поправляет манжет):
— Не упрощайте. Религия — это мощный социо-культурный нарратив, скрепляющий общество. Взгляните на США: их «гражданская религия» — смесь протестантизма, демократии и ковбойской мифологии. Почему мы должны отказываться от своего метанарратива? Православие, евразийство, даже советская ностальгия — это слои нашей идентичности. Как писал Ильин, «государство должно опираться на духовную силу».
Берёт и листает томик Дугина так, что напоминает трейдера в поисках правильного графика:
— Ваш Максим Исповедник говорил о логосах твари — что ж, пусть. Но в глобальной игре эти «логосы» становятся валютами. Американский либерализм, китайский конфуцианский социализм, наш… — он делает паузу, подбирая слово, — консервативный синтез. Война нарративов, отец Василий. И если мы не будем конструировать свой, если хотите, да, именно «Логос», как некую мощную геополитическую эпистему Евразии, нас будут конструировать другие.
Отец Василий (сжимая крест в ладони):
— Вы говорите, как будто Бог — это маркетолог.
Сергей Петрович (впервые улыбается по-настоящему, но глаза остаются холодными):
— Нет, маркетолог — это я. Бог… Бог — это один из ключевых символов. Это, если хотите — мощный социо-культурный бренд. Символы же и бренды сегодня управляют массами. Вспомните, как Византия использовала веру для легитимации власти. Или как Лютер пересобрал Европу через религиозный дискурс. Сегодня мы имеем дело с тем же, только алгоритмы всё больше занимают место проповедей и прямой пропаганды в СМИ.
Он встаёт, подходит к окну, за которым мерцают огни ночного города:
— Вы упрекаете Андрея в «войне логосов», но разве сам Хантингтон не предрекал конфликт цивилизаций? Дугин лишь дал нам с Вами инструмент для навигации в этом конфликте. Да, его «логосы» — конструкты. Но разве нации, этносы, границы, даже сама история и уже и биология наша— не конструкты?Поворачивается, опираясь на подоконник:
— Я не против вашего Христа, отец Василий. Но Христос без стратегии — это… красивая утопия. А мы живём в мире, где утопии становятся обузой.
Андрей Львович (с вызовом):
— Значит, вы предлагаете нам играть в эти игры, зная, что они — фикция?
Сергей Петрович (голос внезапно теряет металл, становясь почти исповедальным):
— Фикция? Вся человеческая культура — фикция, дорогой мой Андрей Львович. Деньги, законы, даже любовь. Но пока мы верим в эти фикции, они работают. Православие — одна из самых древних и прочных. Зачем отказываться от неё, когда она может быть… — он делает паузу, — стратегическим активом?
Берёт со стола икону Николая Угодника, рассматривая её, как арт-дилер очередной возможный шедевр:
— Вот видите? Символ. Но за ним — века молитв, страданий, надежд. Это энергия. А энергия, как учил Фуко, — источник власти. Мы просто направляем её в нужное русло.
Отец Василий (тихо):
— Может быть сравнение и хромает, но по духу, поддерживая идею битвы дугинских Логосов, Вы говорите, как Каиафа, решивший, что «лучше одному человеку умереть за народ». А еще точнее, как «Великий инквизитор» Достоевского, считавший, что Христос дал людям слишко много свободы, которая им в принципе не нужна. И намеревался распять Его заново.
Сергей Петрович (ставит икону обратно на стол, едва заметно стряхивая с пальцев пыль):
— Возможно. Но Каиафа хотя бы понимал, что жертва необходима. Мы же живём в эпоху, где жертвовать приходится не только людьми, но и… иллюзиями, даже такими древними, как Ваша.
Отец Василий (обращаясь то к одному, то к другому):
Уважаемый мой Сергей Петрович… Вот вы упомянули Максима Исповедника. Не знаю, насколько глубоко вы знакомы с жизнью и творениями этого христианского подвижника, пострадавшего за отстаивание тех убеждений против которых вы напрямую выступаете. Причем жонглируя этими убеждениями как практически не значащими ничего, кроме ресурса политической игры. А преподобный Максим за эти убеждения (за отстаивание чистоты и цельности православной веры) был арестован, подвергнут суду, пыткам и унижениям. Ему отрезали язык и правую руку, чтобы лишить возможности проповедовать и писать. После пыток его отправили в ссылку в Грузию, где он и умер от перенесённых страданий — измученный физически, но не сломленный духом и не отступивший от своих убеждений ни на шаг.
Так вот, да, он писал о логосах — этих божественных искрах, что горят как во всем творении, так и в каждой твари. Но совсем не так как Дугин. Писал, что каждая былинка, каждая звезда — всё тянется к своему логосу, как ребёнок к отцу. И все они отражение Единого Логоса, Христа —как ветви от ствола, как лучи от солнца. А вы… вы хотите превратить эти логосы в воинов, наподобие католических крестоносцев, исламских ассасинов или японских янычар, которые рубят друг друга во тьме.
Андрей, дорогой Андрей, как же вы не видите, что Ваш «аполлонический логос», Ваш «гиперборейский архетип»… Это же скорее эпистемы разных форм контроля над людьми, сконструированные «начальствами и властями века сего» для целей, не имеющих отношения не только к божественной любви, но даже и к простой человеческой эмпатии к инакомыслящим. Я склоняюсь к тому, что за этими Вашими логосами стоят как раз те самые «не кровь и плоть», а духовные начальства и власти, о которых святой апостол Павел предупреждал: «Наша брань против мироправителей тьмы». Вы думаете, если нарядить их в мантии философов пост и ультра модерна, они перестанут быть тем, что они есть?
Максим говорил: «Кто искажает логосы — тот восстаёт против Логоса». Вы же не просто философствуете… Вы предаёте их. Вместо того чтобы вести к свету — бросаете в костёр своей «Ноомахии».
— И знаете, что мне страшнее всего? — его голос дрожит, как осиновый лист. — Вы верите в это. Оба. Каждый по своему. Каждый в свое. Искренне. Как дети, которые приняли болотные огни за звёзды. Но эти огни… они заманивают в трясину не только вас, но и нас всех вместе с вами. Пустота за вашими «логосами». Война без конца, без цели… без Спасителя. Максим звал к обожению, а вы зовёте к распаду.
Выбирает один из томов Дугина, листает.
—Читал я Вашего Дугина, Андрей Львович, вот, смотрите: «Победа одного логоса — смерть другого». С одной стороны, ну и что тут такого — одна тьма победила другую. Но ведь они же руками людей это делают и расплачиваются за свои победы человеческими жизнями. Вы жаждете победить? Но какой ценой и главное, во имя чего ? Просто Вашей «победы»? Просто Вашего самолюбия? Вашей Гордости? В итоге чтобы усилить князей тьмы?
А Христос… Он победил смерть. Не войной ваших философских «логосов», а Любовью. Вернитесь, Андрей Львович, дорогой мой. Но не к «Третьему Евразийскому Риму»….
Вы, кстати, никогда не задумывались, как может воплотиться 7-ое царство в Апокалипсисе Иоанна — то, которое прямо перед приходом Антихриста?
…А к Тому, Кто сказал: «Аз есмь Путь». Ваши логосы — лишь тени. А Он — Солнце. Разве можно выбирать между тенью и Светом?
Где то вдалеке не в своё вовремя начинает звонить колокол. Медленно, как сердце, пробивающееся через лёд.
Сергей Петрович (секретарше):
— Света, слышишь? Готовь проект программы-обоснования: «Россия — наследница Третьего Рима…»
Отец Василий (выходя из особняка) кладет тысячу рублей в шапку нищенки у ворот:
— Помолись за них, Матрёна. Очень уж они… потерянные.
Наутро в телеграм-каналах выходит новость: «Правительство запускает программу „Духовная Евразия“.
Сергей Петрович получает премию «За укрепление традиций».
Андрей Львович уезжает в монастырь на Валаам.
А старушка Матрёна молится, покупает свечки и ставит их в разных храмах перед иконами Господа Иисуса Христа и Пресвятой Девы Марии.
«Логосы» приходят и уходят. Но «Логос»остался, даруя надежду. Он всегда остаётся.