Человек, прежде всего, склонен обманывать самого себя. Обман других — относительно редкий случай.
Фридрих Ницше
Наша личная и общественная жизнь наполнены рукотворными иллюзиями — фантастическими позитивно утопическими мирами — идеями и фантастическими же негативными нигилистическими «отказами от всего» и хождениями «против всех».
Оно и понятно: вместо упорной и смертельно реалистичной работы по полностью открытой к правде жизни самоорганизации духа, души и тела, намного проще жить фантазиями об идеальном порядке или идеальном беспорядке, анархии, не требующим внутренней самоорганизации, но обеспечивающим некий желаемый внешний комфорт, уровень потребления и безопасности.
Мало приятно признавать, что пристрастия к подобным фантазийным и спекулятивным идеологиям — это всё ещё свойственные нам, взрослым, по-детски незрелые состояния и чувственные хотелки, похожие на жажду поиграть в примитивные игры в космических пиратов. Ирония лишь в том, что это не безответственная детская постановка, и играют далеко не дети.
Уверен, чтобы по-настоящему повзрослеть, нам нужно как-то прийти к отказу от иллюзий и борьбе с ними как к базовой жизненной установке.
Думаю это, пожалуй, самый трудный, а, главное, весьма и весьма мало востребованный пока путь. Чтобы произошло массовое обращение к нему, вполне возможно, понадобится какая-то дикая ситуация, возможно даже катастрофа… Хотя были в мире уже и массовые катастрофы… Но и они породили лишь новые, более тонкие иллюзии.
Почему же так сложно, почти невозможно нам высвободиться из плена собственных или навязанных фантазмов? Возможно потому, что правда, в том числе и о себе, в отличие от них, в лучшем случае выглядит скучной и малоинтересной (не имеет товарного вида), а в худшем — страшна, оскорбительна и даже ненавистна.
Не смотря на это путь к полноте бытия лежит только через полное освобождение от иллюзий, которые есть ни что иное, как любимый и лелеемый нами самообман, что гениально подметил Ницше.
Путь к тому, чтобы подлинно быть, лежит только через любовь к ней — конечной правде мира и себя. Как и Евангелие учит нас:
«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
Евангелие от Матфея 5:6
Однако люди не жаждущие и не алчущие будут подвержены «всякому неправедному обольщению» за то, что не приняли любви к истине для своего спасения. Они «будут верить лжи»…. и не просто из-за того, что их обманывают, а потому, что они хотят быть обманутыми, «возлюбили неправду» (2 Фес.:10 — 12). Хотят, чтобы «льстили их слуху».
Вывод первый прост: только тогда, когда люди на общественном и индивидуальном уровне начнут воспитывать и воспитываться, развивать и развиваться в любви к правде — к конечной реальности, — а не к иллюзиям, только тогда и будет возможно прийти к такому состоянию общества, в котором в иллюзиях нужды нет. А потому их и нет.
Вывод второй не более сложен: пока что все общественные, да и частные разговоры про правду, честь, истину и достоинство людей и их честный поиск, по большей части популизм и демагогия. Скажем прямо — фальш и фарисейство до мозга костей. Как говорится, «по плодам из узнаете их». А плоды, для внимательного взгляда, как на ладони.
А потому иллюзорные идеологии продолжают править бал в воспитании и образовании, политике и экономике. В связи с этим нас, похоже, ждёт лишь развитие многослойности и разноплановости погружения общества в виртуальный и фантазийный мир.
Прав был Сергей Сергеевич Хоружий, ох прав, с его "виртуальной топикой" сознания современного человека.
Люди будут продолжать растрачивать свои жизни и гибнуть за иллюзии. Ибо такова наша суверенная воля, таков наш свободный выбор. Нас никто не заставляет. Нам это действительно нравится. Мы от этого по-настоящему кайфуем.
И продолжаться это вполне может вплоть до самого конца каждого из нас, а может и до конца всего мира. По крайней мере до тех пор, пока не свистнет какой-то «рак на горе». Пока не произойдет какая-та пробуждающая встряска — трагедия, катастрофа. Нечто, заставляющее переосмыслить всё, переоценить все ценности. Несущее глубокое страдание и боль, горе и сокрушение. .
Похоже, что без чего-то подобного у нас и нет никакого пути к правде. И этой встряски, казалось бы, чего-то очень плохого, нам, возможно, следует ожидать как блага. По крайней мере тем, кто все же жаждет подлинного бытия. Ведь в итоге смерть никого не минует. Вопрос лишь в том, удастся ли по-настоящему быть. Или так и будем мы до конца учиться иметь (не важно что… Даже веру), но не быть.
Другое дело, какой будет эта встряска: внутренним и желанным рискованным прыжком в неизвестное, решением выступить против течения и всего что знакомо, или внешним и ненавистным катастрофическим событием? Многое зависит от каждого человека в отдельности и от всех вместе. Пока что, к сожалению, все более развивается второй вариант.
Здесь уместно вспомнить слова куплетов Мефистофеля из оперы Гуно по мотивам Фауста Гете:
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир — телец златой!В умилении сердечном,
Прославляя истукан,
Люди разных каст и стран
Пляшут в круге бесконечном,
Окружая пьедестал,
Окружая пьедестал!Сатана там правит бал,
Там правит бал!
Сатана там правит бал,
Там правит бал!Этот идол золотой
Волю неба презирает,
Насмехаясь, изменяет
Он небес закон святой!В угожденье богу злата
Край на край встаёт войной;
И людская кровь рекой
По клинку течёт булата!Люди гибнут за металл,
Люди гибнут за металл!Сатана там правит бал,
Там правит бал!
Сатана там правит бал,
Там правит бал!
А также и булгаковского Воланда:
—Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота… Квартирный вопрос только испортил их…
— А дьявола тоже нет?
— Нету никакого дьявола!
— Ну, уж это положительно интересно. Что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет!— Как же, как же, — отозвался Воланд, — я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!
— Интереснее всего в этом вранье то, что оно — вранье от первого до последнего слова.
— Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи.
— Помилуйте, − снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор (Воланд), − уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле НИКОГДА, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический источник… − он еще раз усмехнулся, и Берлиоз осекся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя с тем по Бронной к Патриаршим прудам.
—Воланд на балу к отрезанной трамваем голове Берлиоза: Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это. Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие.
По-моему авторы этих цитат и книг очень просто и прямым текстом рассказывают нам о базовой иллюзии иллюзий, основе формирования инструментария и конструктора иллюзий современности — о фантазийно оживотворенном человеком истукане бога потребления и наслаждения, а также отрицания всего, что так ии иначе ему не служит. О его величестве Капитале.
Сегодня, похоже, именно запрос на капиталистические потребительские иллюзии выглядит как базовый. Правда сменилась постправдой — тем, что полезно, а не тем, что честно и подлинно.
Фальш стала нормой. Именно кричащая и помпезная фальш всех ценностей (что этических, что эстетических) сегодня противостоит неброской и внутренней, подлинной красоте бытия. Фальш, а не страх и ужас.
Скандально постыдный и фундаментально пошлый для человека секрет этой фальши банален и прост: правде жизни противостоит не страшное зло, а полная пустота.
Об этом хорошо у Музиля в «Человеке без свойств»,
у Элиота в «Полых людях»
и у многих других. Например, у Маяковского: «Помните, в 1916 году из Петрограда изчезли красивые люди.»
Люди лихорадочно ищут, чего бы ещё такого эдакого потребить, почувствовать, пережить, чтобы пережить кайф и чтобы им за это ничего не было… А главное, чтобы заглушить то отчаяние, которым веет из внутренней пустоты. Конечно и в духовном плане тоже. И в интеллектуальном. И во всех остальных. Но так, чтобы поменьше трудиться и поменьше за что-то отвечать. Именно так и рождается иллюзия — из «желания кататься, но нежелания саночки возить.»
Ибо что такое иллюзия? Это «недород» бытия (Хоружий).
Это что-то, выглядящее настоящим, но лишённое каких-то существенных свойств настоящего. Скажем, ответственности. Или интеллектуальной честности (Бонхеффер).
Или историчности. Или человечности. Или целостности. Или осознания собственной фундаментальной порочности и греховности (святоотеческая мысль).
Или базовой вброшенности в Ничто, безбытийности. (Кьеркегор, Хайдеггер, Шестов, Сартр, Бердяев, Хоружий и пр.).
Или экзистенциальной пустоты, вакуума (Франкл).
Или безумия (Фуко, Делёз и… апостол Павел!). Может быть здесь главное.
Вот так и живём. Как во сне. И даже если, вроде как, пробуждаемся…это ещё не значит, что мы не пробудились в другом сне. Как в фильме «Inception» с Ди Каприо, например.
Такое впечатление, что торговля все более сладкими и весёлыми иллюзиями — снами становится все более прибыльной (в позднесоветском фильме-сказке Георгия Бзарова «Продавец снов» занятно показано, почему человеку они нужны).
Похоже что «весь мир, лежащий во зле» никто не хочет видеть таким, какой он есть. А потому в цене все более сложные и масштабные иллюзии, все более массовое погружение в безостановочный праздник, шоу, карнавал, ярмарку тщеславия и потребления.
Матрица социально и индивидуально воображаемых, коллективно и индивидуально бессознательных (псевдосознательных) иллюзий многослойна и описать ее здесь не представляется возможным. Но многие деятели искусства неоднократно в разных формах обращали и обращают на нее свое внимание.
К примеру, братья Вачковски, авторы фильма «Матрица», на основе которого возникла целая философия. Особенно мне запомнились слова Морфиуса к Нео, после того, как тот выбирает проснуться и просыпается в реальном мире: «Добро пожаловать в пустыню реального». А также коллизия на тему «Алисы в стране чудес»: «Следуй за белым кроликом», — с которой и начинается фильм.
Эта фраза, ставшая летучей, указывает на то, что подлинная истина бытия, подлинная реальность и себя и мира, это не то, что нам доступно сразу и непосредственно. Но что она — мистическая тайна, которую ещё только предстоит открыть каждому для себя. Или не открыть.
И, вполне может быть, что становление и нахождение на этом пути есть самое дорогое удовольствие их всех возможных. Поскольку будет оно стоить нам всех наших иллюзий. Самое же опасное и рискованное в этом то, что ведь может и не получиться. Кроличья нора глубока. Мало того, в ней немало тупиковых ходов и ответвлений.
А пока что мы, вполне возможно, живём в сложнейшей иллюзии всех времён. Иллюзии, ставшей плодом фантазийного творчества воображения всех поколений, бывших до нас. Иллюзии, метафорично подобной невидимой чувственно — интеллектуальной и, во многом, искусственно созданной нами самими (и/или нашими предками) паутине.
Влиятельный современный философ Славой Жижжек пишет: «Дело не в том, что Голливуд изображает подобие реальной жизни, лишенной веса и инерции материи, — в позднем капиталистическом потребительском обществе сама «реальная социальная жизнь» некоторым образом приобретает черты постановочной подделки, действующие лица которой ведут себя в повседневности, как актеры и статисты. Кроме того, конечная истина прагматической, лишенной духовности капиталистической вселенной — это дематериализация самой «реальной жизни», ее преображение в призрачное шоу.».
Интересно разобраться, а что же происходит, когда кто-то из нас случайно наталкивается на неприглядную структуру паутины? Когда нас вдруг начинает мучить паранойяльная фантазия, что всё не то, чем кажется. Как мы обычно реагируем?
Давайте задумается, а что происходит, когда человека, живущего в небольшом идиллическом частном «умном» домике с красивым и уютным садом, или в технологичном лофте / комфортабельной квартире мегаполиса (где при наличии денег все остальное представляется фукуямовским либеральным потребительским раем), внезапно начинает мучить подозрение, что весь этот наш мир — фальш и подделка. Спектакль, поставленный, чтобы убедить, будто это и есть реальная жизнь, в то время как все окружающие люди в действительности актеры и статисты в гигантском шоу под названием «как жить не живя» или «как весело и комфортно обходиться без бытия».
Похоже, здесь срабатывает защитная система самой паутины. И вот каким образом.
В страхе и тревоге, начиная вслепую искать выход из матрицы, человек обращается к эксперту (финансисту, физику или лирику, философу или теологу и т.д.) по тому куску паутины, на который наткнулся.
Ирония в том, что, за крайне редким исключением, экспертное сообщество и является создателем и хранителем матрицы иллюзий. Причем грехи теологии и философии в сотворении иллюзий, пожалуй, самые тяжёлые. Чего только стоят такие великие эксперты по реальности как Аквинат, Лютер и Кальвин, а для нас сегодня особенно и прежде всего Гегель, которого Карл Барт не без основания назвал протестантским Аквинатом.
Так или иначе вторя подобным непререкаемым гуру умственных спекуляций, в свойственной всем экспертам убедительной и непререкаемой манере, адресат убеждает и успокаивает обеспокоенного, что никакой паутины и нет. По крайней мере точно мы о ней ничего не знаем. И человек продолжает спать дальше, укрепляясь в убеждении, что даже если это и сон, то так и надо.
Мало того, он ещё, порой, оказывается готов предать нарушителей в руки экспертов — смотрителей матрицы, а то и самолично наброситься и разорвать в клочья каждого, кто покушается на этот сон (разума), порождающий столь возлюбленные им фантазийные миры.
Примерно так, как в «Матрице» это делает Сайфер, предавая Морфеуса и его команду агенту Смиту. Напомню, что Сайфер в «Матрице» – скрытый вторичный антагонист. Он работает на хранителей Матрицы как шпион и предатель изнутри очень немногочисленной команды борцов с ней, сумевших пробудиться к реальности.
И его причина номер один для того, чтобы желать вернуться назад, в сон – неудовлетворенность реальностью. Сайфер разочаровался в реальном мире. Встретившись с ним лицом к лицу он прямо заявляет: «Невежество – это блаженство».
Именно поэтому в задушевной беседе он говорит: «Я ведь знаю, что у тебя на уме… Я думаю о том же с тех самых пор, как попал сюда… Почему я не взял другую таблетку?». То есть почему я не остался во сне!
Для него, в отличие от Нео, пустыня реального — место, в котором открывается ничтойность нашего бытия, — не то место, которого он ищет. Скорее это как раз то место, которого он всеми силами жаждет избежать.
