В этот раз зайду издалека. Из средневековых академий.
Именно там, по общему согласию экзистенциалистов и их интеллектуальных наследников, собака сегодняшних образовательных да и общечеловеческих проблем оказалась глубоко и надежно зарыта.
Там происходит рождение мощной логической матрицы, в цепкой паутине которой мы живём сейчас.
На фото: «Триумф святого Фомы Аквинского» (1471, Париж, Лувр). В центре — Фома Аквинский, слева — Аристотель, справа — Платон.
Николай Бердяев говорит, что наукообразная метафизическая философия культуры модерна, выросшая из схоластической философской теологии средневековых западных академий нам (просвещенному человечеству) почти в буквальном смысле подложила огромную свинью.
Загоняя существование образованного — то есть получающего академическое образование, — человека в мертвые спекулятивные схемы формально-логических построений титанов академической философии и науки.
Чтобы быть «настоящими», «развитыми», «образованными» современным людям нужно стремиться к заданным ещё разгоряченными умами томистов, картезианцев, гегельянцев и иже с ними жизненным траекториям.
В противном случае нам агрессивно,хотя и имплицитно прививается взгляд, что человек толком и не живёт.
Схоластическая философия, во времена ренессанса и просвещения очистившаяся от религиозного языка, принесла свои основные философские посылы в современную культуру мышления и жизни, став её единственной исторической и идеологической базой. Эта база есть логика и метафизика Аристотеля, переработанная Аквинатом.
Современные западная наука, образование, литература и искусство стоят на этой базе, как в легенде о плоской земле она стоит на слонах, стоящих на черепахе.
Слоны Аквината — это:
- мудрость веры.
- мудрость теологическая.
- мудрость разума.
А черепаха Аристотеля это, конечно, метафизическая формальная логика.
Слоновая часть, по крайней мере для человека сколько-нибудь верующего, выглядит правдоподобно. Но только на первый взгляд. Ведь даже с позиции веры не разум и логика должны быть её основанием, а наоборот. Ну а с позиции эмпирической земля вообще круглая, несётся в космическом пространстве со скоростью 107 тысяч километров в час, вращаясь вокруг собственной оси 30 раз в месяц. И её стабильность завязана на миллионы внутренних и внешних причин.
Основная проблема с современными основаниями философии в том, что, как говорил гениальный провокатор Лев Шестов, чтобы быть людьми по ихнему, мы должны полностью перестать быть людьми (вообще быть) в реальности. То есть, следуя метафоре плоской земли, мы оказываемся в придуманном плоском мире, вместо того, чтобы жить в многомерности действительности.
Жизнь на таких философских основаниях — совершенное небытие. Мы зачем-то должны стать придуманной логической схемой, лишенной творчества и послушной неумолимой необходимости формальной логики. Кто-то скажет, что у нас сейчас постмодерн и эти мысли не актуальны.
Но, уверяю, постмодернизм во многом есть не разрушение, а совершенствование модерна. Он в очень большой своей части есть ни что иное как ультрамодерн.
Почему? Да потому что мы с вами слышим повсеместно в СМИ, на кухне, на работе и в интернете все те же или очень похожие мысли о величии разума и логики человека — с богом или без не так и важно. Ведь нынешняя «вера» мало отличается от робеспьеровского деизма, мало влияя или совсем не влияя на стиль жизни «квалифицированных потребителей». Даже истово молящихся и ходящих в храмы.
Честно практикуемые древние духовные практики ушли в почти совсем забытое и маргинализированное прошлое. Герактитовский принцип первичности энергии перед всем остальным в человеке не актуализирован. Тот суррогат образования и развития человека, который имеется, стоит всё на той же логической черепахе спекулятивной метафизики разума. Требующей веры в то, что маленьким сгустком серого вещества под костями черепа можно ухватить все нюансы вселенной.
Нам предлагают несколько причёсаный и развитый из схоластического в модерновый, а из модернового в ультрамодерновый набор человеческих целей и ценностей. Делают это и крупные образовательные институты — от публичных школ до частных академий, — и наводнившие мир коучи-«гуру», напоминающие беспардонных торговцев -бедуинов.
Бывшая когда-то утопией философская мечта о человеке как о логически совершенном существе все больше и больше воплощается в идее антропоморфных роботов.
Гуманизму наследует трансгуманизм, или постгуманизм, флагманом которого является становящееся вездесущим и занимающееся так называемой позитивной дискриминацией нормальных людей ЛГБТ сообщество. Если человек — логическая конструкция, то в ней нет места совести, вере, духовной традиции, семейным ценностям. Он лишь безграничное пространство бесконечной модернизации.
Начиналось красиво: положения разума не противоречат положениям веры. Но вот такое метафизическое, формально-логическое основание, через несколько веков систематического применения, с неизбежностью разрушает всё, что до совсем недавних пор считалось человечностью.
НИЦШЕ
Первым проблему заметил Ницше. Хотя и весьма своеобразно. Не смотря на провокационность дальнейшего тезиса, мне бы хотелось сказать ему огромное спасибо.
Господин Фридрих Ницше, великий и ужасный, по началу звучит одиноким голосом. Почти как Дон Кихот он выступает против совсем не ветряных мельниц — могущественных философско-теологических систем и их спекулятивных метафизических идеалов. Против того, что он называет чистым аполлоническим началом. В «Рождении трагедии из духа музыки» он обнаруживает это начало, как водится, у греков.
Ницше первым предлагает рвануть в прямо в противоположном направлении — подальше от метафизики. Подальше от её придуманных спекулятивных идеалов и богов.
Первое и самое важное, звучащее у Ницше как набат: человеку для сколько-нибудь честного духовного становления, для настоящести, критически важно вернуться назад к себе природному, данному в ощущениях, а не в логике.
Каждый «курит» сложнопонятного Ницше по своему, поэтому и я считаю себя вправе истолковать его заявку на сверхчеловека как честную заявку на человеческую настоящесть. Возможно многим верующим захочется здесь поднять меня на вилы. Ведь дионисийская самость это же страшное зло, которое мы призваны во что бы то ни стало побороть. Это ведь последнее, чего может желать homo religious. Я же, вторя Ницше, утверждаю, что именно отсюда, хотим мы того или нет, необходимо приступать к радикальному переосмыслению становления человеком — к перевоспитанию самого себя.
Еесли мы заблудились в метафизических спекуляциях академических гуру — а мы заблудились не просто индивидуально, но как цивилизация — то единственный способ найти верный путь — это вернуться на твердую почву самости. К тому, что Мартин Хайдеггер называет «существование присутствием в бытии», Dasein.
Вернутся к своим природным энергиям, а не навязанному чьим-то относительным здравомыслием рабству формально-логических спекуляций.
Величие и простота Ницше, на мой взгляд, в том, что он предлагает поступить почти по-евангельски просто: радикально принять себя в своей данности без всякого посредничества чужих логик. Совершить редукцию от навязанных представлений о себе к себе самому.
Ницше уважительно относился к Христу. Но окружавшую его христианскую религиозность, вторя идее «Великого инквизитора» Достоевского, ненавидел как лживую метафизическую спекуляцию. Как механизм силового, властного подчинения и порабощения чувств и воли метафизике догматической необходимости.
Не раз и не два, но систематически и постоянно этот догматизм являл и продолжает являть себя эффективным инструментом насилия над совестью, свободой, жизнью человека.
Бога этой спекуляции Ницше объявляет мертвым. Да и аминь. Снимаю шляпу.
После многоразличных размышлений выдающихся потомков над трудами Ницше и его последователей, выглядит этот «Бог» каким-то уже совсем ненастоящим. Скорее как «гипотеза о Боге» (Дитрих Бонхеффер).
Проблема не в формальной логике как таковой, а в формальной логике как первооснове действительности. Такая целостная логика претендует на объективность, полную объективность, полную и развернутую логическую картину реальности, включая и этико — эстетическую (ценностную) сферу.
Но в действительности такой картины у такой логики просто нет, не было, и никогда не будет. И здесь её глубинная имплицитная цель вскрывается не как целостное познание действительности, а как приведение человека к покорности и послушанию себе самой.
А как только меня привели к покорности метафизической доктрине, меня «объективировали». Лишили самости, идентичности. Лишили субъектности и человеческой настоящести. По крайней мере теоретически. На практике я, конечно, буду сопротивляться. Но, как известно, в долгосрочной перспективе теория определяет практику.
А теоретически, по развивающейся метафизической доктрине — что Аристотеля, что Аквината, что Канта или Гегеля , — «я» не есть моя действительная природа. «Я» есть то, что г-н Аквинат или г-н Маркс считают моим «я». Спекуляция, фейк, рационально умозрительная гипотеза «я», выдвинутая тем или иным господином (слово господин тут существенно). И теперь я уже не самостоятельный субъект, а послушный господину доктрины объект. Но объект, который нечестно называют субъектом, который в это верит и гордится этим.
Проблема сама по себе грандиозная. Но она становится ещё радикальней, когда такой объективированный субъект пытается вступать в значимые взаимоотношения с другими себе подобными с теми же проблемами. Ведь он не может видеть и ощущать других как есть. Ему приходится видеть других через спекулятивную матрицу умозрительной реальности, придуманной господином. Видеть как объекты. Но…
С точки зрения тонких энергий жизни нет разрыва между человеком как объектом и субъектом. Как нет его и между субъектами. Границы энергетических конфигураций есть. Но разрывов нет. Энергетическая целостность действительности не допускает разрывов. Я всегда объект и всегда субъект. Всё зависит от отношений, энергийных связей. Мало того, я часть большей субъектности — семьи, дружеского общения, трудового коллектива, деревни, города, страны, человечества, локальной и глобальной экосистемы, природы, вселенной. Нет никаких чистых, идеальных объектов — всё человечество интерсубъектно. Вообще, вся вселенная. Не только в пространстве, но и во времени. Я интерсубъектен с вами не более, но и не менее, чем с Ницше или Бердяевым, Буддой или Циолковским. Объект сам по себе в принципе есть идеализация и объективация некой части интерсубъектности.
Как доказала нам квантовая механика в реальном конкретном виде независимых от наблюдателя объектов вообще не существует.
Частью списка моей интерсубъектности являются морские животные Тихого океана, гора Джамалунгма… Один Бог знает всё, что нужно в него включить. Ведь мы все, хотим того или нет, являемся частью вселенского и планетарного (локального и глобального) целого. В котором любые всплески энергии, даже ничтожно малые, так или иначе влияют на всех.
Предок и современник, катаклизм и природное явление, поведение животных, миграции рыб, активность солнца и звёзд, ядерные испытания и добыча полезных ископаемых, достижения квантовой физики и полёты на Марс — всё это, так или иначе, оставляет свой след и во мне.
Моя субъектность, или самость, или идентичность — это что-то, что я должен обрести и мастерски развить в этом интерсубъектном море. Если я вообще хочу быть, хочу Dasein — присутствия в бытии.
Но способ обретения такой природосообразной идентичности человеком сегодня крайне затруднён состоянием академической системы знания о человеке.
Выглядит так, что не смотря на достижения экзистенциалистов, феноменологов и деконструкционистов 20-21 вв, вся наша система школьного и академического образования всё ещё зиждется на той самой аристотелевой черепахе.
Не смотря на то, что прошло уже второе столетие со времени, как Ницше обнародовал свои идеи.
Он первым восстал на метафизическую догматику в философии, её язык и мышление, опутавшие нас паутиной своих формально-логических априори и апостериори, аксиом и теорем.
На спекуляции разума, удаляющие нас от подлинной наличной действительности.
Ницше провозглашает, что единственная по-настоящему достойная нас цель — преодоление вот этой метафизической тюрьмы и выход на свободу, к настоящему человеку, которого он называет сверхчеловеком.
При всей своей однобокости и злости Ницше удалось таки начать такой подкоп под метафизику — явление насквозь спекулятивное и потому принесшее неисчислимое зло, — благодаря которому она может быть ниспровергнута.
Перестать быть формальной научной истиной и остаться лишь безобидным облаком гипотез, что и есть единственная про неё правда.
Рационализированный образ метафизического человека / Бога — это квази-человек / Бог. Его не существует. Это интеллектуальный и духовный тупик развития, чистый и мертвый объект на вс 100% отсутствующий в действительности. Неверная гипотеза, ставшая аксиомой, которой посвятили много времени лучшие умы Запада. Наверное, её нужно было попробовать и пройти.
Человек всегда развивается методом проб и ошибок. Но сегодня от неё необходимо отказаться — ради подлинности, ради жизни, ради бытия.
А вот Ницшеанская заявка на подлинного, не придуманного самого себя, на мастера себя, ищущего своих и только своих, не придуманных кем-то, не навязанных, не наивно принятых, ценностей — это правильный, сильный ход. На этом ходе вырастает ряд серьезных не метафизических концепций, затрагивающих, в том числе, и философию образования. Таких как:
- фундаментальная онтология (Dasein) Хайдеггера
- философия практик себя Фуко
- синергийная антропология Хоружего
Но не смотря на многие уже попытки им ещё только предстоит быть осмысленными до уровня образовательной практики.
Думается мне, что Ницше смог бы по-другому увидеть христианство, если бы познакомился с трудами Серёна Кьеркегора. Но, к сожалению, они были переведены и открыты немецкой мыслью только в 20 веке.
